Хайп в криптоиндустрии сошел на нет, однако с середины 2018 года и до сих пор идет активная работа регуляторов всего мира по созданию законодательного оформления взаимоотношений криптоиндустрии и госорганов. Украина не отстает, и по консолидированному мнению регуляторов, может стать криптогаванью, где выстроена стратегия минимального вмешательства государства в деятельность крипторынка. Об этом говорили эксперты отрасли и регуляторы в рамках панели «Особенности регуляции криптовалют и Blockchain в 2019 году» на конференции BlockchainUA компании Distributed Lab
Если немного вернуться к истокам, первый в мире законодательный акт, который определил правовой статус виртуальных активов, был принят весной 2017 года. Страной‑пионером крипторегулирования выступила Япония. В течение прошлого года таких стран на мировой карте значительно прибавилось. К ним относятся Гибралтар, Мальта, Швейцария. Активно обсуждают законодательные нормы США и Великобритания, Китай и Россия также занимают довольно четкую, хоть и специфическую позицию в рамках крипторегулирования (выстраивая закрытые экосистемы). Как бы там ни было, но 2018‑й, когда блокчейн‑стартапы собрали более $20 млрд. в криптовалюте, сделал невозможным для глобальных регуляторов игнорирование децентрализованного рынка, особенно в разрезе защиты прав инвесторов. Как итог – рабочие группы финансово‑биржевых комиссий закончили сбор обратной связи от рынка и анонсировали первые законотворческие наработки. Глобальные надзорные органы и институции (такие как МВФ), а также страновые объединения (к примеру, G20) тоже не оставались в стороне, выразив четкую позицию, которая все больше склоняется к тому, чтобы жестко регулировать крипторынок и, желательно, объединить усилия всех регуляторов в данном вопросе, выступая консолидированным фронтом.
Стратегии регулирования в мире
Наблюдая за глобальными регуляторами, интересно классифицировать стратегии, которые сегодня применяются в тех или иных юрисдикциях.
Например, как отметил Никита Новиков, Associate Blockchain Practice at Juscutum Attorneys Association, основной акцент приходится на сферу регулирования привлечения инвестиций и предоставление финансовых услуг, связанных с технологией блокчейн. А именно, использование виртуальных активов как финансовых инструментов (куда можно отнести токены, которые предоставляют держателю определенные права). «На данный момент регуляторы используют технологично‑нейтральный подход. Они не пытаются регулировать саму технологию блокчейн, а лишь деятельность вокруг нее», – отметил он. Если говорить о глобальных подходах к регулированию, по его словам, можно выделить следующие стратегии:
1. Криптогавань (можно отнести такие страны, как Мальта, Швейцария и Гибралтар). Эти юрисдикции концентрируются на привлечении инвестиций и создании условий для ведения криптобизнеса, а именно – создании определенной атмосферы и зон, где можно использовать криптоактивы, введении специальных лицензий и регулирования.
2. Страны закрытого капитала (Россия и Китай). В этих странах очень негативно относятся к децентрализованным системам, да еще и анонимным. Поэтому развитие технологий на таких рынках возможно лишь под пристальным надзором регуляторов и полным их контролем. При этом все финансовые услуги, связанные с использованием технологии блокчейн, производятся в рамках действующего законодательства.
3. Страны сбалансированного рынка капитала (типичные представители – США и Великобритания). Эти страны стремятся сохранить баланс на рынке капитала, защитить инвесторов, не меняя действующее законодательство.
Поэтому они стремятся трактовать все инновационные процессы в рамках существующего законо‑ дательства. «Украине ближе первый подход. Такой путь стал бы для нас самым эффективным и результативным», – считает Никита Новиков. Если говорить о сферах законодательства, которое затрагивается в разрезе финансовых услуг с использованием технологии блокчейн, можно выделить законы о ценных бумагах, платежное законодательство, регулирование фондов, деривативов, защиту прав потребителей и инвесторов. Затрагивая тему налогообложения, виртуальные активы – достаточно специфические активы, имеющие разные формы, поэтому в мире не существует единой классификации в этой сфере и разные страны применяют разные подходы. «Налогообложение является самой зарегулированной областью в блокчейн‑индустрии. В США, например, криптовалюты считаются недвижимым имуществом с целью федерального налогообложения. Все страны стараются внести эти активы в рамки действующего законодательства для того, чтобы использовать уже работающие подходы и взимать налоги», – отмечает Никита Новиков.
Украинский путь
В Украине, которая входит в топ‑10 стран мира по количеству пользователей криптовалют, регуляторы также активно изучают вопрос регулирования блокчейн‑индустрии. В идеале для Украины был бы актуален формат единого органа, который был бы ключевым по выработке стратегии крипторегулирования. Однако учитывая, что в нашей стране пока нет мегарегулятора, в разных функциях различные органы власти могли бы и уже пытаются регулировать рынок криптовалют. «Единый регулятор был бы лучшим решением. Однако если такового нет, функции должны быть распределены соответственно зонам ответственности тех или иных ведомств. К примеру, за направление привлечения инвестиций отвечает Национальная комиссия по ценным бумагам и фондовому рынку. Направление, связанное со стейблкоинами, подкрепленными фиатными средствами, которые идентифицируется как электронные деньги, входит в компетенцию НБУ. Если говорить о принципах ведения бизнеса игроками блокчейн‑индустрии и о вопросах лицензирования, это могут быть соответствующие органы, связанные с лицензированием и предпринимательством», – пояснил Никита Новиков. Помимо распределения функций ключевым является вопрос формулировок. Так, у различных регуляторов на сегодняшний день нет единого мнения, что же лучше сейчас для Украины в плане стыковки с действующим законодательством – называть криптоактивы нематериальными активами или финансовыми инструментами. «Летом 2018 года Офисом эффективного регулирования BRDO совместно с МЭРТ был проведен анализ крипторынка и выработана единая позиция, что на данный момент виртуальные активы могут использоваться как нематериальный актив. Возьмем, к примеру, токен. Что это? Это запись в реестре, по сути цифровой договор, где прописаны определенные условия. Так вот, по нашему мнению, не нужно регулировать сам токен, нужно регулировать те отношения, которые прописаны в данном договоре. В зависимости от характера таких отношений они могут регулироваться Хозяйственным кодексом или НКЦБФР», – отмечает Даниил Меньшиков, заместитель начальника управления предпринимательства МЭРТ. Позиция НКЦБФР несколько контроверсивна и заключается в том, чтобы не шарахаться из стороны в сторону, а договориться на берегу, что подлежит и не подлежит регулированию, определиться, кто за что отвечает и дальше постараться не менять правила как относительно дефиниций, так и регуляторных полномочий. «Мы поддерживаем позицию, что в рамках действующего правового поля виртуальные активы – это нематериальный актив, но мне с трудом хочется, чтобы это оставалось так дальше, потому что я понимаю налоговую и учетную составляющую этой конструкции», – говорит Максим Либанов, член НКЦБФР.
В РЕГУЛИРОВАНИИ КРИПТОВАЛЮТ ДЛЯ УКРАИНЫ ИДЕАЛЕН ФОРМАТ ЕДИНОГО ОРГАНА, КОТОРЫЙ БЫЛ БЫ КЛЮЧЕВЫМ ПО ВЫРАБОТКЕ СТРАТЕГИИ КРИПТОРЕГУЛИРОВАНИЯ. ОДНАКО УЧИТЫВАЯ, ЧТО В НАШЕЙ СТРАНЕ ПОКА НЕТ МЕГАРЕГУЛЯТОРА, В РАЗНЫХ ФУНКЦИЯХ РАЗЛИЧНЫЕ ОРГАНЫ ВЛАСТИ МОГЛИ БЫ И УЖЕ ПЫТАЮТСЯ РЕГУЛИРОВАТЬ РЫНОК
В НБУ, который в значительно меньшей степени имеет отношение к регулированию крипторынка, отмечают, что данный рынок в Украине пока саморазвивается. «С одной стороны, это хорошо, потому что саморазвитие с нуля вне правового поля может дать колоссальный прирост рынку, но с другой стороны, такой бурный рост дикого рынка может стать тормозом в определенный момент, и вот тогда регулирование может стимулировать рост через становление цивилизованных взаи‑ моотношений между игроками», – рассуждает Михаил Видякин, заместитель Директора Департамента стратегии и реформирования НБУ. По его словам, проблема в Украине еще и в том, что регулирование должно замыкаться на регуляторе финансовых рынков. «В Украине три таких регулятора по секторам – НБУ, НКЦБФР и Нацкомфинуслуг. И вот тут возникает вопрос: какой из этих регуляторов должен регулировать рынок криптоактивов? Помимо этого, также не определено, что такое криптоактив или криптовалюта, а регуляторы не могут регулировать то, что не определено законодательно. Поэтому законодатель прежде должен нам дать определение, что регулировать и в рамках каких функций. В других странах регулирование криптоактивов, к примеру, отдают поведенческому регулятору, который занимается регулированием рыночного поведения. У нас такого регулятора нет», – поясняет Михаил Видякин. Впрочем, с подходом, когда все четко определено законодательно и регуляторы работают в полностью определенном законодательном поле, не вполне согласен Алексей Мушак, народный депутат, объединивший различных стейкхолдеров в рамках создания «Концепции госполитики в сфере виртуальных активов» (т.н. рабочая группа А.Мушака. – Ред.), где была разработана налоговая часть, а также основной законопроект «О государственной экономической политике в области виртуальных активов». «Есть два подхода – определить все от начала и до конца, распределить, какой регулятор и что регулирует, кто налоговый агент, кто занимается AML, кто определяет, что такое токен или криптоактив и пр. Это одна история. К счастью, не все юрисдикции в мире разделяют такой подход. Поэтому мы с коллегами пошли по второму пути и разработали «Концепцию госполитики в сфере виртуальных активов», – рассказал Алексей Мушак. В рамках Концепции, в частности, было определено, что: правоотношения в сфере использования криптовалют определяются как рынок виртуальных активов, что соответствует международной практике регулирования данной отрасли (такой подход используют Мальта, Великобритания, Гонконг и ряд других стран); что виртуальные активы делятся на две категории: криптовалюта и токены, юридический статус которых определяется как нематериальные активы; под лицензирование подпадают только криптообменники и криптобиржи, которые работают с фиатными деньгами; регулятором рынка виртуальных активов, полномочия которого включают разработку лицензионных правил для криптообменников и криптобирж, выступает НКЦБФР; майнинг определяется как хозяйственная деятельность, не требующая дополнительных разрешений/лицензий, связанных с шифрованием. В налоговой части определяется, кто и сколько налогов должен заплатить, причем льготная ставка прописана на 4 года. «Это все, что нужно понимать, и большего регуляторного вмешательства в рынок не требуется», – считает Мушак. При этом, отмечает он, при таком лояльном и незарегулированном подходе самому крипторынку важно объединиться и выступить за создание прозрачных правил игры.
Почему это важно? Да потому, что когда игроки рынка оперируют суммами в $5‑10 тыс., это одно, а когда объемы рынка исчисляются миллионами, банки начинают требовать подтверждение источника происхождения капитала. И от этого никуда не уйти. Поэтому в целом позиция Алексея Мушака проста – определить понятийную базу в законодательстве, дать возможность регуляторам начать регулирование на лояльных для рынка условиях, а через год‑ два посмотреть, куда развивается рынок, и либо внедрить полноценную регуляцию, либо, напротив, продлить переходный период. Также стоит добавить, что помимо разработанной Концепции рабочей группы Алексея Мушака проактивную позицию в вопросе крипторегулирования с конца прошлого года занимает МЭРТ. Именно тогда был обнародован концепт МЭРТ, который претендует на то, чтобы стать основополагающим и объединяющим документом в теме крипторегулирования.
ПОКА В УКРАИНЕ ИМЕЕТ МЕСТО ПОЛИТИЧЕСКАЯ НЕСТАБИЛЬНОСТЬ В ПРЕДДВЕРИИ ПАРЛАМЕНТСКИХ ВЫБОРОВ, ОЖИДАТЬ АКТИВНОГО ВКЛЮЧЕНИЯ РАДЫ В ПРОЦЕССЫ КРИПТОРЕГУЛИРОВАНИЯ ДО КОНЦА ГОДА НЕ ПРИХОДИТСЯ
МЭРТ как объединяющее начало?
Также в дискуссии поднимался во‑ прос о том, что на данный момент на рынке не хватает органа, который взял бы на себя роль проектного менеджера и создал пошаговый план внедрения крипторегулирования, объединяющий всех стейкхолдеров. Готов ли МЭРТ взять на себя такую роль? Как пояснил Даниил Меньшиков, заместитель начальника управления предпринимательства МЭРТ Украины, министерство в какой‑то части уже взяло на себя данную инициативу. «В октябре 2018 года Министерство разработало концепт регулирования виртуальных активов, который прошел процесс согласования со всеми стейкхолдерами, был проанализирован секретариатом КМУ и подготовлен к вынесению на правительственный комитет. Концепция – двухэтапная, первый ее этап предполагает объединить всех стейкхолдеров, определиться, чем являются криптоактивы, возможно, признать криптобиржи субъектом первичного финмониторинга и пр. Но это уже процессы, которые будут создаваться стейкхолдерами в ходе совместной работы. И второй этап, после того как когда мы договоримся о том, чем же является криптоактив, – создание нормативной базы, единого правового поля», – поясняет он. Когда Концепция МЭРТ будет утверждена правительством, министерство приступит к написанию плана действий, а также конкретных задач и индикаторов их выполнения, и начнется активная фаза разработки проекта регулирования крипторынка. Пока в Украине имеет место политическая нестабильность в преддверии парламентских выборов, ожидать активного включения Рады в процессы крипторегулирования до конца года не приходится, считают эксперты. Можно рассчитывать лишь на то, что новый состав парламента в свой первый год работы найдет время для рассмотрения подготовленного видения регулирования криптоиндустрии в Украине. Так что до декабря 2019‑го еще есть некоторое время, которое можно использовать с пользой для подготовительной работы и согласования позиций всех заинтересованных стейкхолдеров и рынка.
Подводя итог
Итак, участники дискуссии в большинстве своем сошлись во мнении, что Украине нужно двигаться в фар‑ ватере создания криптогавани, создав предварительно процедуры KYC & AML, чтобы находиться в рамках европейского законодательства. Даниил Меньшиков в этой связи отметил: «Минэкономразвития верит в то, что всем нам удастся построить либеральную экономику с минимальным вмешательством государства в свободные рынки. Государство должно очень аккуратно подходить к регулированию крипторынка, чтобы не нарушить то, что уже создано. По сути, у государства всего две функции – создание прозрачных правил игры и контроль их выполнения. Сейчас у нас неопределенность с тем, чего государство хочет от крипторынка, что МЭРТ вместе с другими стейкхолдерами намеревается исправить. И я согласен с тем, что в Украине нужно создавать криптогавань. Других интересных путей развития для этого инновационного рынка мы не видим».
Кейт Щеглова
